Лабиринты безумия   ::   Бунич Игорь

В то же время Деканозову было приказано добиться приема у Риббентропа и вручить ему вербальную ноту следующею содержания:

«По распоряжению Советского Правительства полпредство Союза Советских Социалистических Республик в Германии имеет честь сделать Германскому Правительству следующее заявление:

Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР вербальной нотой от 21 апреля информировал германское посольство в Москве о нарушениях границы Союза Советских Социалистических Республик германскими самолетами…

Обращая внимание Германского Правительства на подобное положение, Советское правительство ожидает от Германского Правительства принятия мер к прекращению нарушений советской границы германскими самолетами».

Это была первая из задуманной серии нот, целью которых было обострение советско-германских отношений путем предъявления Германии новых и более резких претензий, кульминация которых должна быть достигнута (по замыслу) в самый канун вторжения.

Сталин отодвинул разведсводки, которые утомили его своей тупой тенденциозностью, и поинтересовался у Берии, все ли готово к аресту Мерецкова?

Лаврентий Павлович доложил, что готово все. Только еще не решили, где его брать: прямо в поезде или на перроне.

Сталин сказал, что лучше прямо в поезде.

Берия согласился. Вся поездная бригада составлена из оперативников и два соседних вагона набиты также оперативниками.

Сталин спросил, как идет следствие, что нового удалось установить?

Берия доложил, что уже раскрывается картина очень крупного заговора. Гораздо более крупного, чем даже в 1937 году.

Сталин только вздохнул, сокрушенно покачивая головой, и стал набивать трубку. Он был полностью согласен с товарищем Берией.