Ленинъ как мессия   ::   Дудаков Савелий

21 апреля 1917 года, на пятый день появления лидера большевизма, посол записал в дневнике: «Утопист и фанатик, пророк и метафизик, чуждый представлению о невозможном и абсурдном, недоступный никакому чувству справедливости и жалости, жестокий и коварный, безумно гордый, Ленин отдает на службу своим мессианским мечтам смелую и холодную волю, неутомимую логику, необыкновенную силу убеждения и уменье повелевать,.. Субъект тем более опасен, что говорят, он целомудрен, умерен, аскет, В нем есть, как я представляю, черты Саванароллы, Бланки и Бакунина».I 73 Ленин умирал не в самые лучшие времена. Внутреннепартийная борьба, провиденье тирании Сталина и многое другое удручало вождя. Я не собираюсь описывать его последние дни – они достаточно известны. Но есть одно стихотворное воспоминание поэта, который служил в курсантской команде Кремля.

Владимир Луговской, сын действительного статского советника и кремлевский курсант – нет, не все так просто. Это был последний день пребывания Ленина в Москве. Осенняя жуткая «желтая» нота пронизывает стихи поэта.

«Осенний день был золотист и рыж.

Пылали в небе купола соборов.

Наш Малый Николаевский дворец,

Где я служил в Кремле, был полон света.

А Кремль – корабль из камня – плыл над миром, Курантным боем говоря с Москвой.

Вдруг позвонили мне.

– Иди скорее!

Приехал Ленин. Выздоровел он.

Он в кабинет вошел… Он в Совнаркоме.

Какая сила вынесла меня,

Не знаю. Я бежал и задыхался.

В молчаньи перед аркой Совнаркома

Толпа стояла очень небольшая,

Смятенно как-то и сурово глядя

На черный ленинский автомобиль.

Шофер ходил, как звери ходят в клетке, – Вперед-назад. Опять вперед-назад.

Москва была еще тогда тиха.

Часы на Спасской медленно пробили.