Добрая фея с острыми зубками   ::   Сахарова Татьяна

Правда, на этот раз я решила покрасить волосы менее радикально, заменив цвет взбесившегося баклажана на скромный оттенок бордо.

Директриса детского заведения оказалась теткой куда более недоверчивой, чем главный врач роддома. Она даже не поленилась набрать названный мною номер «местного филиала» редакции программы «Жди меня» и пятнадцать минут допрашивала Оглоедова относительно моих полномочий. Благо, я хоть Толика предупредила заранее. Но все же, подозреваю, окончательно добили директрису мифические миллионы богатого заокеанского дедушки, и она лично провела меня в помещение местного архива.

Нужные записи отыскались быстро, однако ситуация нисколько не прояснилась. Оказалось, что сын Киселевой имел тяжелый врожденный порок сердца, который не заметили в роддоме. Мальчик умер, не дожив даже до полугода. Возможно, современная медицина его и выходила бы, но в начале семидесятых у ребенка не было никаких шансов. Его сестре повезло больше. Ее в двухмесячном возрасте удочерила бездетная пара с прибалтийской фамилией Караюшкус. В деле имелись паспортные данные и все прочие координаты усыновителей. Но проблема в том, что эти данные почти тридцатилетней давности. С тех пор и советские паспорта менялись на российские, и переехать люди могли сто раз в разных направлениях, в ту же Прибалтику, например, на историческую родину.

Директриса только развела руками — после усыновления детьми занимаются опекунские советы, и дом малютки в их дела не вмешивается. Я старательно переписала в ежедневник все данные на Караюшкусов.