Добрая фея с острыми зубками   ::   Сахарова Татьяна

Потом она попросила нас немного обождать и скрылась в доме, а вернувшись, протянула мне изящный портсигар и несколько фотографий, на которых молодая женщина была запечатлена вместе со своей дочкой.

— Вот, передай от меня отцу! Скажи, что мне очень дороги его подарки. Я ценю его мужество и бесконечно благодарна за то, что он не стал разрушать нашу семью. — Ее глаза снова наполнились слезами. Мы еще раз обнялись, и я села в машину.

По дороге Йозес выспрашивал у меня нюансы произошедших событий. Потом заговорил сам.

— Не думаю, что твой папа ко всему этому причастен. По правде говоря, у нас у обоих тогда было жгучее желание придушить гадкую бабенку. Но если Серебров не сделал этого по горячим следам, то, скорее всего, не стал пачкаться и теперь. Но даже если предположить, что он убрал Киселеву и поджег архив, чтобы уберечь тебя от страшной правды, это никак не объясняет покушения на твою жизнь. Другое дело Верещагин… Говоришь, у него на носу выборы?

Верещагин! Ну, конечно! Вот кому в данный момент противопоказаны мексиканские страсти с подменой младенцев. Да журналюги в момент поднимут в прессе такую волну, что мало ему точно не покажется.

Между тем Караюшкус продолжил развивать свою мысль:

— Предположим, депутат лично приехал в тот день к Киселевой. Только встреча у него была назначена не на семь, как у тебя, а, к примеру, на шесть. Женщина открывает ему правду. Не исключено, что она начинает вымогать деньги на лечение. Больные часто видят в дорогой зарубежной медицине спасительную соломинку.