JК
Ленинград действует. Книга 2 :: Лукницкий Павел Николаевич
Страница: 214 из 824Если б не перевязки, никакнельзя было бы заметить, что пятеро из семи были ранены.
Черепивский, упрямоголовый такой, решительный человек, пожав нам руки, сразу стал докладывать – круто и возбужденно…
А через несколько минут я уже сидел с разведчиками у печки в палатке и при свете коптилки слушал и записывал их рассказы. Они перебивали и поправляли один другого, и я, удивляясь тому, что, вопреки ранениям и усталости, они так жизнерадостны, расспрашивал их.
Перед палаткой старшина раздавал подарки – табак, мыло, конфеты, носовые платки, кисеты, носки, что-то еще… В котелках разведчикам приносили еду, но они так увлеклись рассказами, что ели совсем не торопливо и только после моих напоминаний. Запашный неподалеку играл на гитаре и пел хорошие украинские песни. А Пресс, сидя перед палаткою на пеньке, прислушивался к рассказам разведчиков (и потом, ночью, не без ревности спрашивал меня, какие у меня впечатления от этого рейда – «не его» взвода).
В разгаре беседы всем семерым разведчикам принесли письма, они их читали вместе со мною – и северянин, архангелец Евгений Баженов, ходивший в тыл врага уже больше двадцати раз, а в мирное время – колхозный кузнец, ковочный; и Иван Денисов (однофамилец того, о котором я писал накануне); и высокий, худощавый Иван Овчинников, алтаец, шахтер, здоровый, веселый…
Овчинников вел себя в рейде храбрее всех, но рассказывал о себе скромно.
Черепивский, упрямоголовый такой, решительный человек, пожав нам руки, сразу стал докладывать – круто и возбужденно…
А через несколько минут я уже сидел с разведчиками у печки в палатке и при свете коптилки слушал и записывал их рассказы. Они перебивали и поправляли один другого, и я, удивляясь тому, что, вопреки ранениям и усталости, они так жизнерадостны, расспрашивал их.
Перед палаткой старшина раздавал подарки – табак, мыло, конфеты, носовые платки, кисеты, носки, что-то еще… В котелках разведчикам приносили еду, но они так увлеклись рассказами, что ели совсем не торопливо и только после моих напоминаний. Запашный неподалеку играл на гитаре и пел хорошие украинские песни. А Пресс, сидя перед палаткою на пеньке, прислушивался к рассказам разведчиков (и потом, ночью, не без ревности спрашивал меня, какие у меня впечатления от этого рейда – «не его» взвода).
В разгаре беседы всем семерым разведчикам принесли письма, они их читали вместе со мною – и северянин, архангелец Евгений Баженов, ходивший в тыл врага уже больше двадцати раз, а в мирное время – колхозный кузнец, ковочный; и Иван Денисов (однофамилец того, о котором я писал накануне); и высокий, худощавый Иван Овчинников, алтаец, шахтер, здоровый, веселый…
Овчинников вел себя в рейде храбрее всех, но рассказывал о себе скромно.