Лев Николаевич Толстой   ::   Кони А Ф

С нежным уважением провел я "мужика" в кабинет, и мы пробеседовали целый час, причем он поражал меня своим возвышенным и всепрощающим отношением к тому, что было сделано с Чертковым. Ни слова упрека, ни малейшего выражения негодования не сорвалось с его уст. Он произвел на меня впечатление одного из тех первых христиан, которые умели смотреть бестрепетно в глаза мучительной смерти и кротостью победили мир. Я не обратил внимания, что музыка у соседей затихла, но когда Толстой стал уходить и я вышел его проводить на лестницу, то мы увидели, что на ней в ожидании столпились гости "парфюмерии Росс" - декольтированные барышни и молодые люди во фраках. Толстой нахмурился, надвинул на самые глаза шапку и почти бегом побежал вниз. Оказалось, что служанка, увидев радостную почтительность, с которою я принял неизвестного мужика, усомнилась в его подлинности, стала из-за дверей вглядываться в его фигуру и вдруг была поражена сходством пришедшего с большим фотографическим портретом, подаренным мне Репиным.

Она догадалась, в чем дело, торжественно провозгласила об этом в кухне, и - "пошла писать губерния"...

В этот же его приезд в Петербург одна моя знакомая девушка ехала с даваемого ею урока на службу по "конке".

В вагон вошел одетый по-простонародному старик, на которого она не обратила никакого внимания, и сел против нее.

Она читала дорогою купленную ею книжку о докторе Гаазе.

"А вы знаете автора этой книги?" - вдруг спросил ее старик, рассмотрев обложку.