Луч света в темном царстве   ::   Николай Александрович Добролюбов

Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные,

не должны с нас, дураков, и взыскивать.

Кабанов (вздыхая, в сторону). Ах ты господи! (Матери). Да

смеем ли мы, маменька, подумать.

Кабанова. Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от

любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче

не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать

ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает... А сохрани

господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, - ну и пошел

разговор, что свекровь заела совсем.

Кабанов. Нешто, маменька, кто говорит про вас?

Кабанова. Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу. Уж

кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда не так заговорила.

И после этого сознания старуха все-таки продолжает на целых двух страницах пилить сына. Она не имеет на это никаких резонов, но у ней сердце неспокойно: сердце у нее вещун, оно дает ей чувствовать, что что-то неладно, что внутренняя, живая связь между ею и младшими членами семьи давно рушилась и теперь они только механически связаны с нею и рады были бы всякому случаю развязаться.

Мы очень долго останавливались на господствующих лицах "Грозы" потому, что, по нашему мнению, история, разыгравшаяся с Катериною, решительно зависит от того положения, какое неизбежно выпадает на ее долю между этими лицами, в том быте, который установился под их влиянием.