МЫ их!   ::   Хелемендик Сергей

Вершиной развития совкового либерализма стало само синтетическое понятие «совок», отчасти живое еще по сей день: все мы совки, и живем в совке, и всевокруг нас совковое.

1982 год, город Санта-Клара, центр провинции Лас Вильяс на Кубе. Университетский городок. Я разговариваю со своим другом Андрюшей, который ночью послушал «Голос Америки». Мы ровесники, нам по 25 лет, мы оба учим кубинцев русскому языку. Андрюша укоризненно пересказывает ночные новости вражеского голоса: наши военные использовали в Афганистане отравляющий газ. Андрюша называет это свинством. Я сочувственно киваю. Я тоже не согласен с газом, но подвергаю информацию «Голоса Америки» некоторому сомнению. Мол, откуда они знают, они что, сами этот газ нюхали?

Андрюша — типичный совковый либерал и американофил. Восторгался свободой у них и презирал рабство у нас. И бесконечно смотрелся в кривое зеркало, кривизна которого заключалась в установке, которую наши либералы переняли у либералов не наших. Установка простенькая: мы «бэдгайз» и всё у нас «бэд». И ГУЛАГи были только у нас, и газами только мы травим, и репрессии только у нас бывают. Живоглоты мы, живодеры.

Установка эта множилась и укоренялась в умах еще и потому, что нам не с кем было сравнить себя. Партократы заперли нас и самих себя в информационную тюрьму. Естественно, мы насмешливо относились к нашей нарочито тупой пропаганде, даже когда она сообщала чистую правду о мире. Когда телевизор рассказывал нам, что половина джунглей Вьетнама уничтожена американской химией, после которой рождаются сотни тысяч детей-уродов, мы посмеивались: вот, мол, пропаганда.