Матрешка   ::   Соловьев Владимир

Именно в Италии на меня напала вдруг тоска, я вспоминал, как мы были здесь шесть лет назад с Леной и сколького недосмотрели, недопоняли, недовкусили. Какое-то еще "недо", но мой русский недостаточен, чтобы выразить это членораздельно. Единственный "экскюз": нам было тогда не до искусства. Мы сами были в разгаре творческого процесса и сотворили в конце концов Танюшу: хоть и родилась в Америке, зачата была в Италии. Если когда-нибудь медицина научится определять день зачатия, то его и следует отмечать как начало жизни, а не день рождения. Противники абортов правы: фетус - уже человек.

А в этот раз, забыв о цели путешествия, увлекся самим путешествием и пытался оправдать себя тем, что мое бордельное относительно Лены предположение могло быть и

ошибочным. Сомнения мучили меня. Лена отдалилась, будто ее уже не было в живых, я вылечился от своей злосчастной, злокачественной страсти, соскочил с этого дикого коня. Иногда мне даже казалось, что Лены в самом деле уже нет в живых: кто хоть раз понарошку умер, тому долго не жить.

Один случай особенно удивил меня.

В наше свадебное путешествие мы жили в Риме на правом берегу Тибра, в Трастевере, неподалеку от Изолы Тиберины, где однажды краснорясый монах впустил нас в подземную часовню, стены которой были сплошь облицованы человеческими костями, даже мебель и люстры были составлены из черепов и берцовых костей, искусно сплетенных друг с другом в причудливые гирлянды.