JК
Мое кино :: Чухрай Григорий Наумович
Страница: 127 из 252Решаю: будет ругать — оправдываться не буду.
Пырьев подходит ко мне, обнимает и целует в щеку. Фильм принят, понимаю я. С трудом удерживаю слезы.
— Пойдем, — говорит Пырьев.
Он взволнован.
Как пьяный плетусь за ним в кабинет. Пырьев открывает ящик стола и отдает мне бумажку, сложенную вчетверо.
— Храни, — говорит он, — как документ величайшей человеческой подлости.
Выхожу из кабинета и только сейчас разворачиваю бумажку. Это донос. Больно жалят душу слова: «Под этой грязной белогвардейской стряпней я не поставлю своего честного имени. (Г. Колтунов)».
Вспоминаю свой последний разговор с ним после просмотра материала:
— Гриша, вы принципиальны, но и я принципиален. Мы писали с вами сценарий, но я не отдам вам половину гонорара, я не отдам вам и четверти. Вам не поможет и то, что вы выбросили все мои эпизоды. Официальный автор сценария я.
— Я на ваш гонорар и не рассчитывал, — отвечал я. — У каждого своя принципиальность. Вы заботитесь о гонораре, я о фильме.
Теперь мне этот разговор становится еще противнее. Донос мог погубить меня.
Встретившись с Колтуновым у кассы, — я шел из столовой, а он получал гонорар — я сказал:
— Вы написали на меня политический донос. Вы негодяй.
— Неправда! Это клевета! — крикнул он, так, чтобы слышали окружающие.
— Врете! Я читал ваш донос, — сказал я тоже громко, чтобы слышали окружающие. — И я обещаю вам: каждый раз, когда речь зайдет о «Сорок первом», я буду цитировать строки вашего доноса.
Пырьев подходит ко мне, обнимает и целует в щеку. Фильм принят, понимаю я. С трудом удерживаю слезы.
— Пойдем, — говорит Пырьев.
Он взволнован.
Как пьяный плетусь за ним в кабинет. Пырьев открывает ящик стола и отдает мне бумажку, сложенную вчетверо.
— Храни, — говорит он, — как документ величайшей человеческой подлости.
Выхожу из кабинета и только сейчас разворачиваю бумажку. Это донос. Больно жалят душу слова: «Под этой грязной белогвардейской стряпней я не поставлю своего честного имени. (Г. Колтунов)».
Вспоминаю свой последний разговор с ним после просмотра материала:
— Гриша, вы принципиальны, но и я принципиален. Мы писали с вами сценарий, но я не отдам вам половину гонорара, я не отдам вам и четверти. Вам не поможет и то, что вы выбросили все мои эпизоды. Официальный автор сценария я.
— Я на ваш гонорар и не рассчитывал, — отвечал я. — У каждого своя принципиальность. Вы заботитесь о гонораре, я о фильме.
Теперь мне этот разговор становится еще противнее. Донос мог погубить меня.
Встретившись с Колтуновым у кассы, — я шел из столовой, а он получал гонорар — я сказал:
— Вы написали на меня политический донос. Вы негодяй.
— Неправда! Это клевета! — крикнул он, так, чтобы слышали окружающие.
— Врете! Я читал ваш донос, — сказал я тоже громко, чтобы слышали окружающие. — И я обещаю вам: каждый раз, когда речь зайдет о «Сорок первом», я буду цитировать строки вашего доноса.