Мустай Карим   ::   Гайнуллин М Ф

Когда Кашфулла чуть было не угодил под первый сабельный удар Кылысбаева, он, глядя во время собрания на растерявшихся односельчан, горестно уподобил их ржи, поваленной бурей.

Тогда "рожь" быстро распрямилась и отстояла своего вожака. Позже подобное случалось редко. И сказочно счастливый оборот, который получили разговоры "недопеченных адвокатов" со следователем Урмановым, могут показаться одной из добрых Нурисламовых побасенок, где правда наконец одерживает ту долгожданную победу над злом и напраслиной, на которую в ту пору тщетно уповали миллионы людей, чьи резоны были столь же наивны, но, в сущности, столь же неотразимы, как и у героев повести:

"Кто-то вам голову морочит, товарищ, друг кулушевского народа врагом советского народа быть не может. А по-вашему так и выходит. Один и тот же человек? Брось, агай! Никто этому не поверит... Нас, агай, сажать нельзя... Мы сядем, а работа будет стоять".

Столь же трогательно-простодушная логика возникает и в повести "Помилование", когда приговоренный к расстрелу сержант Любомир Зух втолковывает собеседнику, лейтенанту Байназарову, который назавтра должен будет отдать роковую команду: "Вчерашний суд - это ошибка... Ты сам подумай, лейтенант, я ведь еще даже ни одного фашиста не убил. А убить должен! Я нужен. Я солдат".