На острие главного удара   ::   Катуков Михаил Ефимович

Танки, перебравшиеся на западныйберег Одера, и мотострелки вернулись в свои части.

Так закончилась для нас Висло-Одерская операция. Но тут же началась другая - Восточно-Померангкая .

Во второй половине дня я приехал в Кунерсдорф. Там еще дымились подбитые танки и пылали пожары. На одной из узких улочек я разыскал А. М. Темника. Он стоял у танка. Его горбоносое, усатое лицо было мрачным.

- Погиб Ружин, - еле выговорил он.

- Рузкин?! - Я не поверил своим ушам. - Как же так?

- Штаб попал в окружение. Я послал его спасать Знамя. Угодил под бомбежку... осколком его...

Антон Тимофеевич Ружин был начальником политотдела бригады с самого момента ее рождения в Прудбойских лагерях. Ветеран 1-й гвардейской, он прошел с ней длинный и тяжкий путь. И вот погиб у Одера.

Бывает, человека уважают за храбрость, за яркие, необычные подвиги. Ружина уважали за человечность, простоту и внимание к солдатам. Не помню случая, чтобы он повысил на кого-нибудь голос. Он принадлежал к тому счастливому типу партийных работников - не по должности, а по призванию, - к которым тянутся люди. Эта любовь к нему в бригаде выразилась в его кличке - "дедушка".

Хоронили Ружина в Кунерсдорфе со всеми воинскими почестями. Все, кто был свободен от боевых действии, шли за гробом. Прощаясь с Антоном Тимофеевичем, я думал, что, чем ближе желанный час Победы, тем реже ряды ветеранов 1-й гвардейской бригады. Я бросил горсть земли в могилу, грянул салют...

До Берлина оставалось 70 километров.