Небо войны   ::   Покрышкин Александр Иванович

Здесь никому не нужны ни преуменьшения, ни преувеличения. Но как сказать о том, что я чувствую, что я думаю после этого полета? Я не могу быть безразличным. Я помню Николаев.

— Что там? — Виктор Петрович испытующе смотрит на меня.

— Плохо! — У Орехова черно от немецких танков и машин.

— Точно?

— Как то, что я стою перед вами. После моего подробного доклада командир спешит к телефону и на ходу спрашивает:

— Почему ведомый пришел раньше?

— Не знаю, товарищ командир.

Среди летчиков не видно моего ведомого. Но сейчас не до него, поговорю с ним потом. Товарищи бросают в мою сторону тревожные взгляды, но никто ни о чем не спрашивает. Моя тайна понятна им без слов: севернее нас, уже в нашем тылу, наступает противник.

Командир полка выходит с КП:

— Сейчас же перелетаем в Володарское!

Да, в ту осень учебные аэродромы очень быстро превращались во фронтовые. Сумерки тоже стали подходящим временем для перелетов.

На второй день наш полк рано утром вылетел на штурмовку, а мне выпало еще раз лететь на Орехов.

Этот вылет оказался для меня слишком тяжелым и слишком продолжительным.

Другого такого не было до конца войны.



8. Самолет на дорогах

Когда идешь на разведку, в полете все внимание сосредоточиваешь только на противнике. Наши позиции, все, что не относится к твоему заданию, проплывают под крыльями почти незамеченными. Память лишь на несколько минут фиксирует видимое, а надолго сохраняет лишь заданное ей.