Небо войны   ::   Покрышкин Александр Иванович

Виктор Петрович, пожимая мне руку, спросил:

— Что, Покрышкин, на самолет выменял полуторку?

— Почти так, товарищ майор. Тащил МИГ, пока было можно. Пришлось сжечь.

— А глаз цел?

— Цел, товарищ командир,

— Ну, хорошо. Были бы глаза целыми, чтобы видеть и уничтожать врага. Отдохни, подлечись и приезжай к нам. Полк перебазируется в Султан-Салы, ближе к немцам. Вот так, Покрышкин. Мы знали, что ты вернешься. Кто из летчиков уже ходил по земле, того сломить не так-то просто.

Разбитая бровь болела. Два дня я провел в санчасти, лечился, отдыхал, писал письма родным. Открывал и заветную тетрадь. На этот раз ее, как и остальные мои личные вещи, сохранили. Вспомнив населенные пункты, через которые проходил, хотел было записать их. Но потом решил, что Пологи, Черниговку мне не забыть никогда и без тетради.

…Лечение кончилось. Надо воевать! На той же полуторке, которая эти два дня стояла около санчасти, я уехал в Султан-Салы. На дороге встретились два потока: один — те же эвакуированные, только уже из русских придонских колхозов, другой — наши войска, идущие к фронту.

Войск было много, свежих, хорошо вооруженных. Таких сил я не видел еще за все месяцы войны. Чувствовалось, что под Ростовом готовится большое сражение.

На аэродроме в Султан-Салы я услышал тяжелую весть:

— Вчера похоронили Кузьму.

— Селиверстова? — машинально спросил я.

— Дрался с «мессерами» под Таганрогом… Упал недалеко от аэродрома… Похоронили там, на холме.