Небо войны   ::   Покрышкин Александр Иванович

Но одно дело — рассудительная предосторожность, и совсем другое — недооценка возможностей самолета. Явно ошибались товарищи, считая, что воздушные бои с врагом будут происходить точно так же, как учебные над аэродромом, — строго по схеме и только в составе группы.

Адъютант нашей эскадрильи Овчинников, которого мне пришлось в эти дни обучать на МИГ-3, тоже нередко спорил со мной.

— Нельзя так обращаться с машиной, — возмущался он, — заставлять ее совершать не свойственные ей эволюции! Это к добру не приведет!..

— Почему несвойственные? — возражал я ему. — Если она подчиняется моей воле, значит может подчиняться и твоей! Но прежде надо самому стремиться сделать это движение.

— Что же я, по-твоему, бесчувственная болванка, посаженная в кабину?

— Да нет, между тобой и болванкой есть некоторая разница. Ее нельзя расстрелять, а тебя или меня, если мы будем так пилотировать, как ты, могут свалить на землю в первом бою.

— Брось стращать. У меня есть свое чувство машины.

— Правильно! — понравилась мне его мысль. — Но чувство нужно развивать — оно ведь тоже не терпит застоя и ограниченности. Смело иди на перегрузку, ищи пределы возможности для маневра и скорости.

Для примера я рассказал Овчинникову о том, как мне удалось применением нового способа прицеливания при воздушной стрельбе по движущейся цели добиться высоких попаданий. Я делал по сорок пробоин в конусе вместо двенадцати, предусмотренных оценкой «отлично».