Страница:
42 из 600
Веселая получилась бы картина!
Другие летчики тоже бросили несколько реплик, и все стало понятно. Оказывается, Паскеев, увидев вражеские бомбардировщики, бросился не к самолету, а к заболоченной речушке. Залез по шею в воду и сидел, пока не кончился бой. Когда его вытащили, он дрожал как в лихорадке. Не выдержал человек третьего налета… Нервы сдали.
— Как погиб Овчинников? — спросил я у Атрашкевича.
— Прямо у нас на глазах, его самолет упал на аэродром.
— Подожгли?
— Да, подстерегли его на плавных виражах. Начал крутить заученную карусель, а к нему пристроились два «мессера» и расстреляли.
С нами поравнялась санитарная машина. Летчик Овсянкин высунул из-за дверцы забинтованную голову и весело крикнул:
— Привет доблестному тылу!
«Значит, с ним все в порядке, — подумал я. — А насчет „тыла“ мы ему кое-что разъясним».
— Что-то не видно Миронова, — тревожась, спросил я. Атрашкевич замедлил шаги:
— Летел вместе с нами. Разве еще не пришел?
Прислушались — тишина.
От КП летчики звали на ужин.
Забрались в кузов, встали, держась друг за друга. Шла война, но все было, как и вчера, — полуторка, плечо друга, мирный ужин.
Атрашкевич, посматривая на меня, стоявшего в стороне, крикнул:
— Залезай! Едем!
— Подожду. Может, прилетит Миронов.
Машина уехала.
Небо что-то таило в своем молчании.
2. Первые испытания
Чуть забрезжило — полуторка везет нас на аэродром.
Все полусонные, скованные молчанием.
|< Пред. 40 41 42 43 44 След. >|