Небо войны   ::   Покрышкин Александр Иванович

Огненная трасса прошивает ему «живот», и он, объятый пламенем, сваливается вниз. Остальные вражеские истребители сразу же уходят в сторону. Мы набираем высоту и берем курс на аэродром, охраняя бомбардировщики.

Я радовался за Дьяченко, сбившего первый «мессершмитт». В те дни такая победа была событием в жизни каждого летчика-истребителя. И дело тут не только в похвале командира и товарищей. Самое главное: у него укреплялась вера в силу нашего оружия, он наглядно убеждался в том, что «мессершмитты» и «юнкерсы» превосходно горят от наших пуль и снарядов.

На аэродроме нас первыми, как всегда, встретили техники и сразу же приступили к осмотру самолетов.

Я ходил следом за Вахненко и тоже приглядывался, нет ли в машине пробоин. Кажется, не было ни одной. Очень хорошо! Я хотел уже уходить, когда услышал голос техника:

— А самолет-то серьезно поврежден, товарищ командир.

— Где? — удивился я.

— Осколок попал в сопло и раскрошил лопатки нагнетателя. Вот он, застрял.

— Шальной, наверно.

— Если шальной, то повезло и вам и самолету. Да, вы слышали о Миронове?

— Нет. А что с ним?

Наклонившись над ящиком с инструментами, техник молчал.

— Ну, чего умолк, говори!

— Скончался в больнице.

— Костя?

— Все из-за тех же ремней, товарищ командир.

— Не может быть!..

— Да вот товарищи только что возвратились с похорон… Рассказывают, что при посадке самолет попал в канаву и скапотировал.