Незавещанное наследство. Пастернак, Мравинский, Ефремов и другие   ::   Кожевникова Надежда Вадимовна

Мало мне было собственной, доставленной через океан, заполнившей нижний этаж нашего домав Колорадо и продолжающей разрастаться при новых соблазнах от Камкина, потом от всех победившего на книжном рынке Миши Фрейдлина из Нью-Йорка – так я еще возжелала крупно хватануть на объявленной в газете распродаже, волнуясь, что меня кто-нибудь опередит.

Но конкурентов не оказалось. Владельцы, приехавшие лет пятнадцать назад из Казахстана, сказали, что расстаются с богатством, собираемым тщательно в прежней жизни, потому как дети на русском не читают, внуки тем более, хотя, конечно, жаль… А я узнавала собрания сочинений Стендаля, Мопассана, Бальзака, в юности до дыр зачитанные, но, увы, не вместившиеся в заокеанский багаж. Зато уж теперь, решила, возмещу потери. Муж, не смея возражать, носил и носил стопки книг в машину, и тут увидела книжку в истертой обложке: «От двух до пяти». Раскрыла. На меня глянула толстощекая мордень, с нее фотовкладки и начинались. Подпись: «Я еще не отсонилась». Не знаю, мне ли принадлежит гениальное высказывание, но выражение физиономии его иллюстрировало отлично. «Это я, это я!» – издала горделивый вопль. Хозяева библиотеки, пораженные моей былой славой, отдали книжку за так, бесплатно.

Снята я в клетчатом, с тесьмой, платьице – о, эту материю не забытьМама по случаю достала целый рулон такой ткани, и чуть ли не до школы я щеголяла в смастеренных из нее фартуках, трусах, блузках, юбках. Начало пятидесятых: со взрослой одеждой кромешный дефицит, а с детской вообще караул – не достать ни за какие деньги.