Нюрнбергский эпилог   ::   Иосифович Полторак Аркадий

Но в то же время он — крупный экономист и финансист, политический делец с большим опытом — легко улавливал, что в основе гитлеровской завоевательной программы лежит авантюристический расчет. Правда, Шахт и сам, как мы видели, не прочь был проявить авантюризм в той сфере, где подвизался — в финансах и экономике. И все-таки его одолевало порой беспокойство. Переоценка своих сил «третьей империей» была настолько очевидной, что при мало-мальски неудачном стечении обстоятельств (а война есть война!) все планы Гитлера могли обернуться для Германии катастрофой.

Одним словом, Шахт хотел бы верить в победу, ибо тогда это будет и его победа. Но судьба капризна. Он хотел победы Германии и в первой мировой войне. А чем дело кончилось? Версальским договором, низводившим Германию до положения третьестепенной державы. Тогда только пытались судить гогенцоллернов. А теперь?

Правда, пессимизм доктора Шахта был сильно поколеблен Мюнхеном и молниеносными военными кампаниями 1939—1940 годов. Совершалось невероятное. Правящие круги Англии, Франции и США, ослепленные ненавистью к СССР, готовы были преподнести Гитлеру победу на блюде, предавая собственные государственные интересы.