JК
Оккультные силы СССР :: Колпакиди Александр
Страница: 40 из 930Как видно из данного источника, вопрос о том, какую взять ориентацию — на
Японию или на Китай, — обсуждался с августа 1894 года по апрель 1895 года на четырех особых совещаниях министров. Наиболее определенную точку зрения Витте занял в совещании 30 марта, где он, в конце концов, заявил, что готов уступить Японии все что угодно — Порт-Артур, южную часть Кореи, «но только не Маньчжурию».
Таким образом, Витте, хотя и признавал совершенно невозможным отдать Японии Маньчжурию, но не отстаивал категорического принципа неприкосновенности китайской территории.
Иначе обрисовывается роль в этом деле Бадмаева. Из цитированной выше его записки видно, что он уже тогда, 22 февраля, выставил этот принцип. Затем, в личном письме на имя Николая от 2 марта, Бадмаев напоминал царю о том же, причем из письма выясняется, что Бадмаев уже получил согласие Николая объявить о данном требовании через министра иностранных дел японскому посланнику. «Если, — писал Бадмаев, — Россия, имея право удержать за собой этот район, сама не пожелала этим воспользоваться, любя мирного соседа, то тем более она не может допустить, чтобы Япония захватила земли на материке в соседстве с нами и вблизи столицы богдыхана. При этом, конечно, Россия ничего не будет иметь против какой угодно денежной контрибуции».
Несомненно, Бадмаев имел тогда и личные свидания с Николаем, о чем можно судить по письму к последнему от 30 апреля; из этого же письма Бадмаева видно, что он должен был уехать на Восток, но остался «по желанию министра финансов», т. е.
Японию или на Китай, — обсуждался с августа 1894 года по апрель 1895 года на четырех особых совещаниях министров. Наиболее определенную точку зрения Витте занял в совещании 30 марта, где он, в конце концов, заявил, что готов уступить Японии все что угодно — Порт-Артур, южную часть Кореи, «но только не Маньчжурию».
Таким образом, Витте, хотя и признавал совершенно невозможным отдать Японии Маньчжурию, но не отстаивал категорического принципа неприкосновенности китайской территории.
Иначе обрисовывается роль в этом деле Бадмаева. Из цитированной выше его записки видно, что он уже тогда, 22 февраля, выставил этот принцип. Затем, в личном письме на имя Николая от 2 марта, Бадмаев напоминал царю о том же, причем из письма выясняется, что Бадмаев уже получил согласие Николая объявить о данном требовании через министра иностранных дел японскому посланнику. «Если, — писал Бадмаев, — Россия, имея право удержать за собой этот район, сама не пожелала этим воспользоваться, любя мирного соседа, то тем более она не может допустить, чтобы Япония захватила земли на материке в соседстве с нами и вблизи столицы богдыхана. При этом, конечно, Россия ничего не будет иметь против какой угодно денежной контрибуции».
Несомненно, Бадмаев имел тогда и личные свидания с Николаем, о чем можно судить по письму к последнему от 30 апреля; из этого же письма Бадмаева видно, что он должен был уехать на Восток, но остался «по желанию министра финансов», т. е.