Отец Александр Мень. Христов свидетель в наше время   ::   Аман Ив

Этот факт был широко понят как реабилитация Церкви, которая могла теперь заявить о себе публично, выйти из «резервации», куда ее десятилетиями загоняли. У населения появилось чувство, что отныне государство не станет больше препятствовать религиозной практике. В это лето многие крестились, может быть не в силу настоящего обращения, но потому что им хотелось соединиться с традицией предков. В газетах начади печататься статьи, в которых делались попытки объективно рассказать о религиозной жизни. Все чаще и чаще стали появляться на экранах телевизоров храмы и фрагменты богослужения. Вскоре стали приглашать духовенство для участия в передачах там, где говорилось о «духовности». Слово таинственное, но оно стадо постоянно появляться в прессе. Законодательство, однако, оставалось неизменным. Местные власти по-прежнему были настроены к религии, как правило, враждебно. Правда, центральная власть сделала жест, но не был ли он временным, ввиду обстоятельств? Будущее оставалось туманным. Летом один из друзей отца Александра спросил его, что он думает о перестройке: он ответил, что оценивает ее весьма позитивно, т. к. пока охотники охотятся друг на друга, зайчик может попрыгать на свободе! [237] Летом он, один из первых, поставил вопрос о том, чтобы в России были изданы произведения Солженицына, и чтобы писателю было возвращено гражданство, которого его лишили, когда изгнали из страны.