Отец Александр Мень. Христов свидетель в наше время   ::   Аман Ив

Дело в том, что согласно гражданскому законодательству 1929-го года каждый приход представлял собой объединение, по крайней мере, из 20-ти членов, [40] управляемое исполнительным органом из трех человек. Священники при этом оказывались изъятыми из такого механизма. В уставе, который Церковь приняла в 1945 году, предусматривалось, что каждый приход будет отныне управляться настоятелем, а последний станет председателем исполнительного органа, — теперь состоящего не из 3-х, а из 4-х человек. Такая структура соответствовала церковной традиции, но входила в противоречие с постановлением 1929 года, однако, власти сделали вид, что этого не замечают.

Церкви и монастыри, открытые на оккупированной немцами части страны, не были вновь закрыты. Зато на Востоке и Севере, где не было оккупации, церквей было открыто значительно меньше. Там, например, единственным монастырем, который вновь смог принимать монахов, была Троице-Сергиева Лавра.

Все учебные заведения, готовившие православных священников, были упразднены после революции; в Москве теперь восстановили духовную академию и семинарию, которые сначала находились в Новодевичьем монастыре, а затем переместились в Троице-Сергиеву Лавру. В семинарии давалось первоначальное необходимое для священника образование, с тем, чтобы он мог трудиться на приходе. Пройдя этот первый этап, некоторые могли продолжать обучение на более высоком уровне в академии. В Ленинграде также вновь открыли академию и семинарию. Еще в нескольких городах были открыты семинарии.