ПИСЬМА К РУССКОЙ НАЦИИ   ::   Меньшиков Михаил Осипович

Тут решительно необходимо знаменитое имя, уважаемое, если не обожаемое всей армией. Явись сейчас Скобелев (допустим чудо), с ним вернулась бы потерянная надежда, с ним взошло бы закатившееся солнце веры в себя. Увы, не сумели уберечь великого человека. Но хоть и несчастная война - все-таки она выдвинула ряд блестящих талантов или, по крайней мере, блестящих кандидатур на славу. В растерянном, злосчастном обществе нашем все время идут слухи и толки:

"Слышали? Говорят, Зарубаева [10] назначают в министры". Или: "Есть слухи, что Гершельман [11] приехал". Или: "Что же Мищенко? [12] Ничего не слыхать о нем?" и пр. В бессвязных толках и спорах здесь, внизу, под олимпийскими тучами, чувствуется верный инстинкт народный, vox populi. Народ и общество хотят большого человека на большом месте. Хотят такого, кому каждый солдат от всего сердца отдал бы военную честь. Хотят представителя славы народной - героя.

Невидимое и неведомое, но какое чудесное это могущество - слава! Как тяготение, влекущее темные тела к солнцам, слава немногих притягивает к себе бесчисленные массы. Не только военные, но и все люди во все времена требуют авторитета, моральной власти, требуют блестящих точек, которые повергали бы в гипноз. На чем же основано самое существо власти, как не на очаровании? Чем иным может быть связана буйная воля народов, как не добровольным подчинением некоторым исключительным людям, над челом которых вспыхнул огненный язык славы? Скажут: слава обманчива. Перед войной мы имели знаменитого военного министра.