JК
Патент на благородство :: Осетров Е И
Страница: 6 из 16: "Друзья унесли истерзанный труп, но еще успели спасти догоравшую искру жизни, и вот как бы загробной тенью Севастиан является беспощадным обличителем императора в тот момент, когда он торжественно вступает в Колизей". Вполне очевидно, что эссеист отмечает появление заметной новоромантической поэмы, да и направления, исходящего из пушкинского представления о том, что цель поэзии - поэзия.
* * *
Страсти бушевали в литературном взбаламученном море. Чистая поэзия или - "сапоги выше Шекспира"? Эстетство противопоставляло утилитаризму культ Пушкина, воспринимавшегося через Жуковского, царскосельские рукописные тетради пушкинских времен, архитектурные и живописные памятники. И дело даже и не в борьбе с Писаревым и писаревщиной. В глубине спора - вопрос об отношении к общечеловеческим художественным ценностям. Севастиан-мученик пришел в поэзию К. Р. с полотен Эрмитажа. Но образ не стал отзвуком латинской лиры. Перед нами вовсе не парнасские цветы, а язык родных осин. А ведь не за горами были времена стихотворных призывов: "Во имя нашего Завтра разрушим музеи, сожжем Рафаэля..."
"Сонеты к Ночи" - трагическое предчувствие общей судьбы.
* * *
Прошли десятилетия. Фуксину было отдано преимущество перед всеми другими цветами. Наша родимая печать высказывала негодование по поводу того, что некогда существовало "преувеличенное внимание к литературной продукции К. Р., как читающей публики, так особенно критики". Но это - потом, а вначале - на рубеже веков - было все-таки поэтическое Слово, а вовсе не какая-то "литературная продукция".
* * *
Страсти бушевали в литературном взбаламученном море. Чистая поэзия или - "сапоги выше Шекспира"? Эстетство противопоставляло утилитаризму культ Пушкина, воспринимавшегося через Жуковского, царскосельские рукописные тетради пушкинских времен, архитектурные и живописные памятники. И дело даже и не в борьбе с Писаревым и писаревщиной. В глубине спора - вопрос об отношении к общечеловеческим художественным ценностям. Севастиан-мученик пришел в поэзию К. Р. с полотен Эрмитажа. Но образ не стал отзвуком латинской лиры. Перед нами вовсе не парнасские цветы, а язык родных осин. А ведь не за горами были времена стихотворных призывов: "Во имя нашего Завтра разрушим музеи, сожжем Рафаэля..."
"Сонеты к Ночи" - трагическое предчувствие общей судьбы.
* * *
Прошли десятилетия. Фуксину было отдано преимущество перед всеми другими цветами. Наша родимая печать высказывала негодование по поводу того, что некогда существовало "преувеличенное внимание к литературной продукции К. Р., как читающей публики, так особенно критики". Но это - потом, а вначале - на рубеже веков - было все-таки поэтическое Слово, а вовсе не какая-то "литературная продукция".