JК
Почему я стал символистом... :: Белый Андрей
Страница: 160 из 172Моя деятельность сфера инспиративных и интуитивных миров: «Она сама живой образ, неразложимый в терминах; но мы мыслим в терминах; и потому-то наши слова о деятельности только символ» (там же).
И я употребляю слова «только символ» до Штейнера: в бытность свою символистом и только символистом; но выражение «только символ» вскрыто в конце «Эмблематики» перечислением градации символизмов ( «символизаций» ), лежащих в Символе, как знаке абсолютного предела; но сфера та в терминах Штейнера вскроется в конце седьмой вселенной; мы же в четвертой, где и Символ дан: только в символизациях.
С моей точки зрения, и до-антропософской, и антропософской, само духовное знание «только символ», или символизация небольшого отрезка будущего пути нас всех: от Земли к Вулкану; мой вскрик под Штейнером означал методическую поправку к Штейнеру же; я хотел ею сказать: «Да и вы сами только о символе в моем смысле; я же под символом никогда не разумел „общих“ понятий рационализма, в их гетерогенном употреблении в качестве аллегорий». Действительность моего поправочного вскрика относилась 1) к опасностям понимания антропософии вне символизма, 2) к соседям «друзьям», в эти годы держащим меня в покаянном настроении относительно моего якобы былого символизма, грехи которого мне-де надо отмаливать.
И я употребляю слова «только символ» до Штейнера: в бытность свою символистом и только символистом; но выражение «только символ» вскрыто в конце «Эмблематики» перечислением градации символизмов ( «символизаций» ), лежащих в Символе, как знаке абсолютного предела; но сфера та в терминах Штейнера вскроется в конце седьмой вселенной; мы же в четвертой, где и Символ дан: только в символизациях.
С моей точки зрения, и до-антропософской, и антропософской, само духовное знание «только символ», или символизация небольшого отрезка будущего пути нас всех: от Земли к Вулкану; мой вскрик под Штейнером означал методическую поправку к Штейнеру же; я хотел ею сказать: «Да и вы сами только о символе в моем смысле; я же под символом никогда не разумел „общих“ понятий рационализма, в их гетерогенном употреблении в качестве аллегорий». Действительность моего поправочного вскрика относилась 1) к опасностям понимания антропософии вне символизма, 2) к соседям «друзьям», в эти годы держащим меня в покаянном настроении относительно моего якобы былого символизма, грехи которого мне-де надо отмаливать.