JК
Подземелья Лубянки :: Хинштейн Александр Евсеевич
Страница: 177 из 469Разве скромный образ «всесоюзного дедушки» Калинина может сравниться с великолепием Дзержинского? «Железный Феликс», «рыцарь без страха и упрека», «пролетарский якобинец», «друг детей», «совесть партии» и прочая, прочая. Даже про Ленина, с его возведенной в постулат скромностью, не писали, что он спал прямо в кабинете, на жесткой кушетке, укрывшись солдатским одеялом.
В обязательном порядке чеканный профиль со шкиперской эспаньолкой висел в каждом милицейском или чекистском кабинете – на всех просторах необъятной страны.
Но удивительная вещь: когда десять лет назад историки бросились сдирать позолоту с недавних божков, когда вспомнили и раскопали о каждом столько, что прах их, наверное, вихрем завертелся в могилах у Кремлевской стены, даже тогда имя Дзержинского осталось стоять особняком.
Никто не в силах был опровергнуть ни его аскетизма, ни фанатичной преданности делу.
Конечно, Дзержинский, как и любой исторический персонаж, был фигурой противоречивой.
На одной чаше весов – и солдатское одеяло, и жесткая кушетка в кабинете, и комиссия по делам беспризорных.
На другой – красный террор, массовые расстрелы и первые концлагеря. Именно Дзержинский создал поразительную по своей мощи и профессиональности систему, равной которой не знала еще Россия. Создал в кратчайшие сроки. В условиях всеобщей разрухи и Гражданской войны. Не прибегая к услугам профессионалов: силами вчерашних рабочих и недоучившихся студентов.
Он ушел из жизни в 1926-м, не увидев ни кровавого молоха 1937-го, ни своих друзей и соратников, спущенных в подвалы Лубянки.
В обязательном порядке чеканный профиль со шкиперской эспаньолкой висел в каждом милицейском или чекистском кабинете – на всех просторах необъятной страны.
Но удивительная вещь: когда десять лет назад историки бросились сдирать позолоту с недавних божков, когда вспомнили и раскопали о каждом столько, что прах их, наверное, вихрем завертелся в могилах у Кремлевской стены, даже тогда имя Дзержинского осталось стоять особняком.
Никто не в силах был опровергнуть ни его аскетизма, ни фанатичной преданности делу.
Конечно, Дзержинский, как и любой исторический персонаж, был фигурой противоречивой.
На одной чаше весов – и солдатское одеяло, и жесткая кушетка в кабинете, и комиссия по делам беспризорных.
На другой – красный террор, массовые расстрелы и первые концлагеря. Именно Дзержинский создал поразительную по своей мощи и профессиональности систему, равной которой не знала еще Россия. Создал в кратчайшие сроки. В условиях всеобщей разрухи и Гражданской войны. Не прибегая к услугам профессионалов: силами вчерашних рабочих и недоучившихся студентов.
Он ушел из жизни в 1926-м, не увидев ни кровавого молоха 1937-го, ни своих друзей и соратников, спущенных в подвалы Лубянки.