JК
Подземелья Лубянки :: Хинштейн Александр Евсеевич
Страница: 320 из 469Но кошмар ноябрьской ночи не отпускал его, с каждым разом терзал все сильнее.
Уже на первом же допросе он начал признаваться в содеянном – «колоться», как именовал процесс этого самоистязания его следователь.
Он рассказал, как поймали его немцы. Как начали избивать. Как привели на рассвете Зою.
«Стали спрашивать, знаем ли друг друга. Я сначала отрицал, а потом, после того как меня избили, я сказал, что знаю ее. Ее также избили, и она сказала, что знает меня. Сказал я также, что вместе с Зоей шли поджигать деревню. Далее офицер стал спрашивать, откуда и кем послан. Я сказал, что воинской частью, ни названия, ни места расположения части не сказал. (…) Затем Зою увели».
В кабинете у следователя смрадно. Пахнет махоркой, сыростью и чем-то удушливо тяжелым, давящим.
– Дали ли вы немцам подписку о своем согласии работать в немецкой разведке? – устало спрашивает его следователь. Такой вопрос задают любому, кто попадает в этот кабинет, только откуда это может знать 18-летний крестьянский паренек.
Клубков наклоняет голову в пол. Мир окончательно теряет свое равновесие.
Да, – коротко и мрачно бросает он.
Из протокола допроса В. Клубкова:
«Меня увезли в Смоленск и направили в школу разведчиков. По прибытии я дал подписку, написанную по-русски, в которой было указано, что я обязуюсь не убегать и работать на благо германской области (так в документе – Примеч. авт .)».
Второй допрос, в тот же день.
Уже на первом же допросе он начал признаваться в содеянном – «колоться», как именовал процесс этого самоистязания его следователь.
Он рассказал, как поймали его немцы. Как начали избивать. Как привели на рассвете Зою.
«Стали спрашивать, знаем ли друг друга. Я сначала отрицал, а потом, после того как меня избили, я сказал, что знаю ее. Ее также избили, и она сказала, что знает меня. Сказал я также, что вместе с Зоей шли поджигать деревню. Далее офицер стал спрашивать, откуда и кем послан. Я сказал, что воинской частью, ни названия, ни места расположения части не сказал. (…) Затем Зою увели».
В кабинете у следователя смрадно. Пахнет махоркой, сыростью и чем-то удушливо тяжелым, давящим.
– Дали ли вы немцам подписку о своем согласии работать в немецкой разведке? – устало спрашивает его следователь. Такой вопрос задают любому, кто попадает в этот кабинет, только откуда это может знать 18-летний крестьянский паренек.
Клубков наклоняет голову в пол. Мир окончательно теряет свое равновесие.
Да, – коротко и мрачно бросает он.
Из протокола допроса В. Клубкова:
«Меня увезли в Смоленск и направили в школу разведчиков. По прибытии я дал подписку, написанную по-русски, в которой было указано, что я обязуюсь не убегать и работать на благо германской области (так в документе – Примеч. авт .)».
Второй допрос, в тот же день.