JК
Подземелья Лубянки :: Хинштейн Александр Евсеевич
Страница: 62 из 469Чанышев не понимал еще толком, куда едет, как удастся емупроникнуть в доверие к Дутову. Но зато он помнил бесцветные глаза начальника Джаркентского пункта Регистрода Давыдова, его тонкие, твердо сжатые губы. Помнил слова данной им, Чанышевым, подписки: неисполнение приказа влечет за собой расстрел…
Он еще не знал, что в первый же день встретит на улице шумного города Кульджи бывшего джаркентского голову Миловского. Не знал, что миссия, кажущаяся такой невыполнимой, окончится быстрее, чем можно даже себе представить…
… После второго стакана Миловский раскраснелся, поплыл:
– Так ты что, не продался большевикам?.
– Бог с тобой. Просто надо как-то выживать. Они громко чокнулись, и Миловский судорожно начал цеплять соленый огурец, но тот не поддавался и упорно соскакивал с вилки. Наконец бывший голова оставил попытки соблюсти этикет, схватил огурец рукой, целиком запихнул его в рот и жадно зачавкал.
– Подо мной – 200 милиционеров. – Чанышев старался не глядеть в его сторону. – Сделают все, что прикажу. Хошь – восстание подымут, хошь – перебьют всех комиссаров.
Миловский сосредоточенно посмотрел на земляка. Точнее, попытался это сделать, но брови его расползлись, и лицо приняло идиотское выражение.
– Знаешь, кто я? – он перешел на шепот, правда, шепот этот без труда можно было услыхать и с соседних столиков.
Он еще не знал, что в первый же день встретит на улице шумного города Кульджи бывшего джаркентского голову Миловского. Не знал, что миссия, кажущаяся такой невыполнимой, окончится быстрее, чем можно даже себе представить…
… После второго стакана Миловский раскраснелся, поплыл:
– Так ты что, не продался большевикам?.
– Бог с тобой. Просто надо как-то выживать. Они громко чокнулись, и Миловский судорожно начал цеплять соленый огурец, но тот не поддавался и упорно соскакивал с вилки. Наконец бывший голова оставил попытки соблюсти этикет, схватил огурец рукой, целиком запихнул его в рот и жадно зачавкал.
– Подо мной – 200 милиционеров. – Чанышев старался не глядеть в его сторону. – Сделают все, что прикажу. Хошь – восстание подымут, хошь – перебьют всех комиссаров.
Миловский сосредоточенно посмотрел на земляка. Точнее, попытался это сделать, но брови его расползлись, и лицо приняло идиотское выражение.
– Знаешь, кто я? – он перешел на шепот, правда, шепот этот без труда можно было услыхать и с соседних столиков.