Полярный летчик   ::   Водопьянов Михаил

Смотрю – в стороне прошли два «ПС-3». Я догнал заблудившихся Галышева и Доронина, помахал им крыльями и привёл к посадочной площадке.

Доронин стал приземлять свою машину. Вот самолёт коснулся снега, попал на надув, подпрыгнул… Прыжок, второй, третий… Шасси не выдержало, сломалось, самолёт лёг на лыжи, Доронин выскочил из кабины и с помощью встречавших выложил живой крест из восьми человек, запрещающий посадку.

Мы стали кружиться и ждать. Галышев не выдержал, сел на реке, в километре от «аэродрома». Его механик лёг на снег, раскинув руки, изображая посадочное «Т». Я благополучно сел рядом.

Товарищи, встречавшее нас, были расстроены.

– Сколько, – говорят, – мы старались… Как вас ждали… Рулеткой вымерили площадку, чтобы всё было точно, а вот какое несчастье!…

Оказалось, по всей реке Пенжине можно было садиться где угодно. Было только одно место, непригодное для посадки самолёта. Именно его и выбрал «специалист по авиации», бывший техник, как он уверял. «Здесь, говорил он, снег жёсткий. Тяжёлые самолёты на нём не провалятся, а бугры и надувы им не помешают». Его спрашивали: не лучше ли будет принять самолёты на том месте, где приземлились машины Галышева и моя? Он, не задумываясь, отвечал: «Хотя там и ровное место, но снег рыхлый. В него может зарыться самолёт и поломать ноги». «Ноги» «ПС-3» как раз и поломались в том месте, которое выбрал горе-авиатор. Доронин уговаривал нас не ждать, а лететь дальше, но мы не бросили товарища.