Последний Иван   ::   Дроздов Иван Владимирович

- Что с художниками? Ты вызываешь комиссию?

- Пока еще не решил, а надо бы.

- Не решил, а они в панике. Один уж подал заявление. Вагин бледный, дрожит как осиновый лист. И Прокушева как подменили. Сидит, словно истукан восточный, улыбается, а чему - неизвестно.

- Неужели и Прокушев - замешан?

- Не думаю, конечно, но ведь каша-то какая заварится! Трясти начнут, а там везде его подписи.

- Трясти вряд ли будут.

- Как? Ты же комиссию вызовешь. Нет, ты назад не пяться. Замахнулся - так бей! Ты отступишься, я эту кучу разворошу. Сегодня же Чукрееву скажу. Он у нас председатель народного контроля. Мы и свою комиссию назначим.

Вечером ко мне зашел Сорокин - мрачный.

- Ты чего? Недоволен чем?

- Ванцетий-то Чукреев каков?.. Ты, говорит, Валя, в эту историю меня не путай. Я не хочу. Вы без меня как-нибудь.

- Успокойся, Валентин, такую позицию займет не один только Чукреев. У нас теперь много таких. Для них своя рубашка ближе к телу. Давно заметил: таких-то становится все больше. Характер наш знаменитый, русский, испытание на прочность проходит. У многих дает трещину.

- Чукреев - не русский.

- Это неважно. Ты только завари кашу с художниками - многие русские от нас отвернутся.

- Меня ничто не остановит! Это чудовищно - перекачать все деньги в карман прохиндеев. Вон по моей редакции Есенин в подарочном виде издан. Рисунки - мерзость какая-то! Братья Траугот оформляли.