Дрянь   ::   Устинов Сергей

— Гоните его вон! — крикнул участковый, растирая горло.

Мукасей упирался, вырывался.

— Гад! Сволочь! — орал он. — Я должен был тут сидеть, да? Да? Я?

Его наконец выволокли через порог, он уцепился за косяк, дверь захлопнули, больно ударив по пальцам.

— А-а! — взревел он и плечом вышиб эту дверь вместе с замком.

Кто-то в белом метнулся ему навстречу, Мукасей ушел от удара, сам ударил, откинул в сторону второго, перехватил ногу третьего... Участковый, стоя в углу, что-то кричал, но у Мукасея как будто заложило уши. Он рванул на себя кожаную «грушу» — крюк вылетел, посыпалась известка и пошел молотить этой «грушей» направо и налево, разметал всех по сторонам, хрястнул по столу, зацепил шкаф, из-за которого выпал вдруг полинялый лозунг «Превратим Москву в об...», а сверху, звеня стеклами, посыпались портреты: Брежнев, Черненко, еще кто-то... И только тогда он остановился, тяжело дыша, чувствуя, как градом льется по лицу пот. Бросив «грушу», медленно вышел из комнаты.

* * *



— Да, нездорово...

Глазков обтачивал напильником зажатую в тиски деталь, а Мукасей с понурым видом сидел на верстаке, ощупывая пальцами ссадину на скуле.

— Ночуй тут, я раскладушку принесу. Домой тебе лучше не соваться, могут повязать.

Мукасей тяжко вздохнул и соскочил на пол.

— У них не залежится...

* * *



Скорый поезд с надписью на вагонах «Ташкент-Москва» только что остановился на московском перроне.