Страница:
138 из 716
Они мне показались больше русскими, чем сами русские! В том обвале душевности, открытости и доверчивости я только одного боялся: как бы не вылезло из подполья моей памяти, из черных углов ее загнанное туда с детства проклятье войны.
Помню момент, когда, кажется, впервые переступил через войну в своей душе. Да еще и со смехом.
Была такая история с пленными. Сам я пленных видел мало, я их боялся, что для восьмилетнего шкета было извинительно.
Но потом — уже много после войны — пошла у нас «из уст в уста» такая история.
Пленные немцы что-то строили под охраной нашего старшины. Когда наступал конец работы, старшина вынимал часы и, громко матерясь, объявлял, чтобы строились. Однажды старшина куда-то отлучился. Немцы продолжали спокойно работать. Потом один из них вынул часы, посмотрел и сформулировал:
— Es ist gerate Zeit «iopptvojumat» zu sagen!
С этой репликой «война с немцами» в моей памяти закончилась.
ДОШЛИ ДО БЕРЛИНА
По въевшейся в сознание инерции — тянет на «запретный плод». Мимо Шехтеля, мимо Врубеля. Мимо берлинских гастролей театра Станиславского, мимо «Межрабпома», осевшего на «Руси», — дальше, дальше! К тем дважды проклятым временам, когда монументальный социалистический реализм и монументальный национал-социалистический натурализм, отшвырнув с пути декадентов, авангардистов, модернистов, формалистов и прочих дегенератов, встали друг перед другом как два здоровых, готовых к состязанию бойца.
И столкнулись, утопив мир в крови.
|< Пред. 136 137 138 139 140 След. >|