Русские плюс...   ::   Аннинский Лев

Достаточно почувствовать, о чем на самом деле ведется речь и что на самом деле болит. Даже если разболелся «живот».

Вот теперь, пройдя по ступеням свободного десятилетия от 1991 до 1998,- я вернусь к тому, с чего начал: к «Тексту и трупу» Мати Унта, написанному в финале десятилетия и венчающему антологию.

«Запахи, смрад, ароматы…»

Правильно. Пароль принят.

«Дохлые крысы» в «черной воде»…

Естественно. Дальше, дальше!

Шестипудовый «Сашок», следящий за пугливым «Эрго»…

Призрак КГБ за каждой строкой? Понятно.

«Так кем же я был… и кто я есть?»

Это спрашивает Эрго.

«Дыра, лишенная содержания, формализм, бессмысленная пустота, духовный вакуум…»

А это кто говорит? Эрго, перечитывающий то, что вылилось из-под его пера, или Сашок, тайно перлюстрирующий то, что написал Эрго?

«Сашок слился с Эрго в одно целое…»

Ну, вот. Истина проступает. Уже десять лет, как никакой «Сашок» не притесняет никакого «Эрго». Реальный герой, уткнувшись в зеркало, пытается понять, кто он, то есть я, есть… В этом знобящем вакууме «Сашок» появляется как галлюцинация, как единственный интересующийся тобой, то есть им, то есть мной, собеседник, как тень навсегда исчезнувшего контакта, как подтверждение наступившего одиночества, которое надо вынести.

Наконец, вот финальная фраза новеллы Унта, венчающая и всю антологию:

«В комнате остались текст и труп, и тот, и другой еще теплые, но уже необратимые».