Русское солнце   ::   Караулов Андрей Викторович

 — Отсюда пошла новая жизнь…

— Ну, шта… позвоним?

— Сейчас десять, там… значит….

— Разница восемь часов, — сказал Ельцин. — Не надо спорить.

— Плюс или минус? — уточнил Шушкевич.

— Это — к Козыреву. Он знает, понимашь. Специалист.

Шушкевич выглянул в коридор:

— Козырев есть? Президент вызывает.

За дверью были все члены российской делегации.

— Слушаю, Борис Николаевич, — тихо сказал Козырев, слегка наклонив голову.

— Позвоните в С-ША, — Ельцин, кажется, обретал уверенность, — и… найдите мне Буша, — быстро! Я буду говорить.

— В Вашингтоне два часа ночи, Борис Николаевич…

— Разбудим, понимашь…

— Не, наседать не надо, — остановил Кравчук.

— Правильно, правильно, — поддержал Шушкевич. — Америка все-таки.

— Спросонья человек… Сбрехнет что-нибудь не то…

— Да? — Ельцин внимательно посмотрел на Кравчука.

— Ага, — сказал Кравчук. — Переждем. Пообедаем пока.

— Отменяем! — махнул рукой Ельцин. — Пусть спит.

Козырев вышел так же тихо, как и вошел, словно боялся кого-то спугнуть.

— Может, в домино… — как? — предложил Шушкевич. Тишина была очень тяжелой — пугающей.

— Состояние такое… будто внутри… у меня… все в говне, — медленно начал Ельцин. — Понимаешь, Леонид? И сердце в говне… и все… Хотя… — Ельцин помедлил, — объявим новый строй — воспрянут люди, ж-жизнь наладится…

— Любопытно, конечно, какой станет Россия, — тихо сказал Шушкевич, устраиваясь у окна.