Русское солнце   ::   Караулов Андрей Викторович

Но Куба — это на перспективу, Борис Николаевич, а пока — натроих: Россия, Украина и Белоруссия. В России любят, когда на троих, Борис Николаевич! А столица — в Киеве. Мать все-таки. Михал Сергеичу скажем большое спасибо, выпросим ему ещё одного Нобеля, чтоб Раиса Максимовна не очень злилась, и в пять секунд собираем…

— То есть конфедерация славян, я правильно понял?.. — перебил Ельцин.

— Ага, — Полторанин прищурился. — И это отлично будет, да?..

— Я вот што-о думаю, Михаил Никифорович… — Ельцин вдруг встал, отодвинул штору, — а што, если…

Полторанин заерзал на стуле:

— Что «если», Борис Николаевич?

— А вдруг он нас всех, — Ельцин резко повернулся к Полторанину, — просто арестует, понимаешь, и — в тюрьму?

Полторанин опешил.

— Кто?

— Горбачев.

— В какую тюрьму? За что?

— За это самое, Михаил Никифорович!

Ельцин медленно разжал кулак и рюмка аккуратно соскользнула обратно на стол.

— Хотел бы я увидеть того прокурора… ага, который подпишет ордер на арест Президента России, — засмеялся Полторанин. — Как-кой прокурор, если по Конституции каждая республика может выйти из СССР когда угодно?..

— Республика! — Ельцин поднял указательный палец. — Именно республика! А тут один Президент решил. С Полтораниным.

— Президент и должен решать за всех, Борис Николаевич…

— Есть Хельсинки, принцип нерушимости границ. Брежнев подписывал.

— Брежнев подписывал, вот пусть с него и спрашивают, — огрызнулся Полторанин.