Рухнама   ::   Ниязов Сапармурат

В 37-м Аннанияза ага по прежним обвинениям записали во «враги народа», бросили в застенки КГБ. Он и сам чувствовал, что этим все кончится. Но не мог обмануть доверия простого люда. Потому что любил свой народ, был его верным сыном.

Чары ага прихлопнул ладонями по коленям, давая знать, что ему пора по делам. Он прошелся по вагону, на какой-то станции проводил встречный поезд, после чего опять вернулся ко мне.

— Ну, а с отцом твоим у нас были самые добрые отношения, — продолжил мой разговорчивый собеседник. — Он постарше был, года на три, на четыре. Я хоть и жил по соседству — в селе Ялкым , но часто гостил у дяди. Помню, когда в первый раз Аннанияза Артыка сослали на каторгу, друзья стали советовать твоему отцу уехать подальше от этих мест. Так он оказался в Керки, где года три учительствовал. Но потом вернулся поближе к родным местам, пару лет жил неподалеку от Геоктепе, затем в Ашхабад перебрался, где купил небольшой домик. Было это в 1937 году. С тех пор наши отношения стали еще ближе… Да, Сапармуратджан, твой отец так и стоит у меня перед глазами — с широкой улыбкой, жизнерадостный такой, приветливый. А какой это был умный человек!

— Чары ага, а когда вы в последний раз видели моего отца? — с замиранием сердца спросил я его прежде, чем он продолжил свой рассказ.

— Ах, Сапармуратджан, к тому я и веду, — он тяжко вдохнул. — С твоим отцом я с первых дней войны в одной дивизии воевал. О том, как мужественно мы сражались за Родину, это отдельный разговор. Сладких войн не бывает, а в эту особо много крови было пролито.