С человеком на борту   ::   Галлай Марк

Короткий радиообмен с Землёй («Работу разрешаю…»), Володя Быстров, целясь через боковой визир, занимает относительно меня такое положение, чтобы мой самолёт был в кадре, и включает киноаппарат. Протянув левую руку, я перекидываю тумблер отстрела и в то же мгновение всем телом ощущаю резкий, хотя и не очень сильный удар по конструкции самолёта (это похоже на попадание зениткой). Слышу звук взрыва (тоже на фоне всех прочих сопутствующих полёту шумов не очень сильный), в нос ударяет острый запах пороховых газов… Кладу самолёт в вираж и вижу манекен, уже висящий под раскрывшимся парашютом. Неподалёку от него на другом парашюте спускается сделавшее своё дело кресло. Вот и вся работа…

Несколько позднее пришлось мне заниматься отстрелом катапультируемых кресел с манекенами н на тяжёлом реактивном стратегическом бомбардировщике. Пока дело касалось кресел стрелков, радиста, оператора, никаких особых, впечатлений это не производило. Но вот дело дошло до кресла второго лётчика. Тут уж я с самого взлёта почувствовал себя как-то не очень обычно. Рядом со мной, там, где я привык видеть живого человека, своего второго лётчика Анатолия Семёновича Липко, восседает неподвижный, холодный, не обращающий на меня ни малейшего внимания манекен. Впрочем, Толя Липко тут же, на борту самолёта: уступив своё штатное место манекену, он не пожелал остаться на земле («Мало ли что, вдруг пригожусь…») и устроился рядом с пультом бортинженера.