Сезанн   ::   Перрюшо Анри

Ихобсуждают на бульварах. Сезанн свою радость выражает по-сезанновски — во всеуслышание и не стесняясь в выражениях. «Черт возьми, — неустанно твердит он, — ну и разделал же он всю эту сволочь!» А Мане — Золя недавно свел с ним знакомство, — тот подолгу принимает писателя у себя, показывает ему свои картины, излагает свои взгляды на творчество. Золя загорается: обзор Салона — свой в полном смысле — он начнет — это ли не блестящая по своей дерзости мысль? — статьей именно о том художнике, которого Салон и знать не хочет. В этой статье он выскажет преклонение перед создателем «Олимпии», перед тем художником, чьи работы подвергаются всеобщему осмеянию, перед художником, которому, однако, — он, Золя, это утверждает — «уготовано место в Лувре», кто имеет на то такое же право, как Курбе, как все художники сильного и самобытного темперамента. Статья о Мане вышла 7 мая.

То была последняя капля, переполнившая чашу. Лавина протестующих писем обрушивается на письменный стол Вильмессана. «Еще несколько подобных статей, — говорится в одном письме, автор которого не пожелал подписаться, — и я не сомневаюсь, что значительное число ваших читателей, имеющих голову на плечах (а таких еще много, что бы ни думал об этом г-н Клод), откажется от газеты, считающей их дураками и кретинами». «Господин Клод весьма учтиво называет идиотами тех, кто смеется при виде картин г-на Мане, — замечает другой читатель, отрекомендовавшийся „подписчик буржуа, хотя и художник“.