JК
Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного :: Григорьев Борис Николаевич
Страница: 148 из 491Воздух вентилировался слабо, через двадцать минут кислород полностью замещался углекислым газом, и почтенные загранработники, как рыбы на берегу, хватали воздух ртом и еле успевали вытирать пот с крутых лбов.
Посол полагал, что обмен мнениями с ответственными чиновниками из Союза должен был способствовать высоким целям воспитания людей, их объективного информирования в условиях ежечасно противостоящей им наглядной буржуазной пропаганды, сплошь и рядом грубо искажающей советскую действительность.
Резонанс от новых советских мирных инициатив был столь велик, что его не удалось умолчать, несмотря на полное умалчивание.
Каждый из докладчиков считал своим долгом подчеркнуть важность своей командировки в Данию для процветания отечества и стеснительно-скромно, как-то вскользь, отдавал дань достижениям датчан. Потом переходил к изложению внутриполитической или внутри-экономической ситуации, которая сложилась к моменту его отлета из Шереметьева. Пожеманившись немного и покрасовавшись на виду такой почтенной публики, докладчик переходил к фактам. Его рассказ в конечном счете выливался в гневное и нелицеприятное обличение бесхозяйственности и разгильдяйства. Делалось это с таким неподдельным пылом, который, естественно, предполагал непричастность самого рассказчика ко всем этим безобразиям.
Посол полагал, что обмен мнениями с ответственными чиновниками из Союза должен был способствовать высоким целям воспитания людей, их объективного информирования в условиях ежечасно противостоящей им наглядной буржуазной пропаганды, сплошь и рядом грубо искажающей советскую действительность.
Резонанс от новых советских мирных инициатив был столь велик, что его не удалось умолчать, несмотря на полное умалчивание.
Каждый из докладчиков считал своим долгом подчеркнуть важность своей командировки в Данию для процветания отечества и стеснительно-скромно, как-то вскользь, отдавал дань достижениям датчан. Потом переходил к изложению внутриполитической или внутри-экономической ситуации, которая сложилась к моменту его отлета из Шереметьева. Пожеманившись немного и покрасовавшись на виду такой почтенной публики, докладчик переходил к фактам. Его рассказ в конечном счете выливался в гневное и нелицеприятное обличение бесхозяйственности и разгильдяйства. Делалось это с таким неподдельным пылом, который, естественно, предполагал непричастность самого рассказчика ко всем этим безобразиям.