JК
Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного :: Григорьев Борис Николаевич
Страница: 161 из 491Только симптом чего? Поразмышляв, мы пришли к выводу, что он предпочитает для себя более представительное и солидное общество, подобающее его возрасту, рангу второго секретаря и честолюбивым планам на будущее, и что навязывать свою дружбу нет смысла.
На том и порешили. Внешне наши отношения оставались ровными, дружелюбными, но искренность, открытость исчезла. Мы просто стали коллегами и хорошими знакомыми.
Гордиевский, по сравнению с тем, что я о нем слышал в первую командировку в Дании и видел сам несколько лет назад, здорово изменился — как мы тогда в шутку говорили, «возмудел и похужал». Он уже не лез на рожон, чтобы до хрипоты отстаивать свои либерально-демократические взгляды, как он это делал раньше со сталинистом Серегиным; не высказывал открыто своих оценок о людях и не превозносил до небес датскую действительность. Я отнес это на счет его возраста и опыта.
Так мы проработали в одной резидентуре еще два года, и ничего существенного между нами до моего отъезда из страны в сентябре 1974 года так и не произошло. Но тишь и благодать существовала всего лишь на поверхности. Под маской лицемерия и лояльности, как выяснилось впоследствии, бушевали шекспировские страсти.
Противник не дремлет
In hostem omnia licita 37 .
Любая иностранная колония в чужой стране — это вещь в себе, доступная для понимания и обозрения лишь местной полиции и своему консульству.
На том и порешили. Внешне наши отношения оставались ровными, дружелюбными, но искренность, открытость исчезла. Мы просто стали коллегами и хорошими знакомыми.
Гордиевский, по сравнению с тем, что я о нем слышал в первую командировку в Дании и видел сам несколько лет назад, здорово изменился — как мы тогда в шутку говорили, «возмудел и похужал». Он уже не лез на рожон, чтобы до хрипоты отстаивать свои либерально-демократические взгляды, как он это делал раньше со сталинистом Серегиным; не высказывал открыто своих оценок о людях и не превозносил до небес датскую действительность. Я отнес это на счет его возраста и опыта.
Так мы проработали в одной резидентуре еще два года, и ничего существенного между нами до моего отъезда из страны в сентябре 1974 года так и не произошло. Но тишь и благодать существовала всего лишь на поверхности. Под маской лицемерия и лояльности, как выяснилось впоследствии, бушевали шекспировские страсти.
Противник не дремлет
In hostem omnia licita 37 .
Любая иностранная колония в чужой стране — это вещь в себе, доступная для понимания и обозрения лишь местной полиции и своему консульству.