JК
Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли :: Шамир Исраэль
Страница: 2 из 641Поэтому перед вами – та же книга, которую полюбили читатели конца восьмидесятых годов, с минимальной правкой. Ведь глубинные, основные проблемы и прелести Святой Земли мало изменились с тех пор.
Исраэль Адам Шамир,
Яффа, 2003
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСТОЧНИКИ И СВЯТЫНИ. НАГОРЬЕ
ГЛАВА I. ДЕРЕВЕНСКИЙ РОДНИК
«Летом пересыхает наша страна, и только в глубоких долинах, вьющихся меж гор, продолжают бить родники. Осенью крестьяне обивают маслины и собирают виноград. Зимой зеленеет пустыня, и бедуины ведут стада на восток. Весной цветет миндаль, снегом покрывая холмы. Улицы городов наших узки, дома сложены из камня, рыцарские замки торчат на вершинах».
В отчаянии роняю перо. Кому будет понятен мой рассказ о темных, неуловимых, потаенных прелестях Святой Земли? Не о знаменитых и прославленных храмах, куда стекаются миллионы паломников, но об ее нехоженной глубинке, в двух шагах от главных дорог? Кому будет понятна абсолютная причастность, влюбленность, одержимость моя ее масличными деревьями, смоковницами, родниками, террасами, коренными обитателями ее – и моя оторванность, нездешность, пришлость в этих местах? Можно ли сказать это по-русски? Ведь только в наши дни, стараниями Фазиля и Чингиза русский становится языком всемирным, пригодным для описания обычных чувств жителей необычных мест.
Исраэль Адам Шамир,
Яффа, 2003
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСТОЧНИКИ И СВЯТЫНИ. НАГОРЬЕ
ГЛАВА I. ДЕРЕВЕНСКИЙ РОДНИК
«Летом пересыхает наша страна, и только в глубоких долинах, вьющихся меж гор, продолжают бить родники. Осенью крестьяне обивают маслины и собирают виноград. Зимой зеленеет пустыня, и бедуины ведут стада на восток. Весной цветет миндаль, снегом покрывая холмы. Улицы городов наших узки, дома сложены из камня, рыцарские замки торчат на вершинах».
В отчаянии роняю перо. Кому будет понятен мой рассказ о темных, неуловимых, потаенных прелестях Святой Земли? Не о знаменитых и прославленных храмах, куда стекаются миллионы паломников, но об ее нехоженной глубинке, в двух шагах от главных дорог? Кому будет понятна абсолютная причастность, влюбленность, одержимость моя ее масличными деревьями, смоковницами, родниками, террасами, коренными обитателями ее – и моя оторванность, нездешность, пришлость в этих местах? Можно ли сказать это по-русски? Ведь только в наши дни, стараниями Фазиля и Чингиза русский становится языком всемирным, пригодным для описания обычных чувств жителей необычных мест.