JК
Спрятанная война :: Боровик Артем
Страница: 127 из 228Над головой же клубилась кромешная тьма.
– Скорее всего это Рабатак, – предположил полковник.
– А не Айбак?
– Может быть. Когда прилетим, я дам вам кассету с допросом одного из дезертиров.
– Сухаревская амнистия на него не распространяется?
– Пока Указа Президиума Верховного Совета не было, нас она, если честно, мало волнует. – Полковник улыбнулся и подмигнул мне:
– Политика политикой, а солдат в узде держать надо. Так-то.
– Что сейчас с Целуевским? – спросил я.
– Это тот, что вернулся прошлой осенью из США?
– Да.
– Его дело прекращено. Парень попал в психиатрическую лечебницу. Хотите чаю? У меня хороший, индийский…
***
– Хотите чаю? У меня хороший, индийский… – Рита Сергеевна Переслени, маленькая, чахлая, прежде времени состарившаяся женщина, разгладила видавшую виды скатерку на круглом столе и пошла неверной, шаткой походкой на кухню в дальний конец коммуналки.
В этой московской квартире стойко пахло бедой и одиночеством. Жалобно скрипели половицы под старческими ногами ее обитателей. Холодно, в такт громыхавшим на дороге грузовикам, позвякивали замызганные стекла в окнах.
Юрий Сергеевич Кузнецов, брат Риты Сергеевны, прикрыв за ней дверь, опять сел в кресло и закурил папироску.
Сморщив кожу на переносье, сказал почти шепотом:
– Знаете, сохнет она по нем. Истосковалась вконец, Я гляжу на сестру: у меня, у старика, сердце закипает.
– Скорее всего это Рабатак, – предположил полковник.
– А не Айбак?
– Может быть. Когда прилетим, я дам вам кассету с допросом одного из дезертиров.
– Сухаревская амнистия на него не распространяется?
– Пока Указа Президиума Верховного Совета не было, нас она, если честно, мало волнует. – Полковник улыбнулся и подмигнул мне:
– Политика политикой, а солдат в узде держать надо. Так-то.
– Что сейчас с Целуевским? – спросил я.
– Это тот, что вернулся прошлой осенью из США?
– Да.
– Его дело прекращено. Парень попал в психиатрическую лечебницу. Хотите чаю? У меня хороший, индийский…
***
– Хотите чаю? У меня хороший, индийский… – Рита Сергеевна Переслени, маленькая, чахлая, прежде времени состарившаяся женщина, разгладила видавшую виды скатерку на круглом столе и пошла неверной, шаткой походкой на кухню в дальний конец коммуналки.
В этой московской квартире стойко пахло бедой и одиночеством. Жалобно скрипели половицы под старческими ногами ее обитателей. Холодно, в такт громыхавшим на дороге грузовикам, позвякивали замызганные стекла в окнах.
Юрий Сергеевич Кузнецов, брат Риты Сергеевны, прикрыв за ней дверь, опять сел в кресло и закурил папироску.
Сморщив кожу на переносье, сказал почти шепотом:
– Знаете, сохнет она по нем. Истосковалась вконец, Я гляжу на сестру: у меня, у старика, сердце закипает.