Спрятанная война   ::   Боровик Артем

Между теми, кто планировал уехать до 15 февраля 1989 года, и теми, кому надлежало оставаться здесь и после вывода войск, установились отношения, какие бывают в больнице между безнадежно больными и выздоравливающими. Нет, не зависть первых ко вторым, а просто некоторое отчуждение.

Жены оставили журналистов, работавших в Кабуле, еще в 1988 году. Пресс-корпус вел теперь неуютную холостяцкую жизнь. Один из нас, особенно изнывавший от одиночества, завел на своей вилле три или четыре кошки. Это вызвало шквальный огонь шуток со стороны репортера-ветерана, слывшего наиболее несентиментальным сухарем-матерщинником во всей советской колонии. Каким же было мое изумление, когда однажды утром, заночевав у него дома, я услышал его сиплый шепот: "Духик! Духик! Иди ко мне, моя деточка! Я тебе жрать приготовил… Ду-ухик, скотина, иди попей молочка, которое тебе приготовил папочка…

Ду-ухик!" Через минуту из-за угла появился жирный черный кот и смачно-лениво облизнулся, увидев знаменитого тележурналиста на коленях, с блюдцем подогретого молока в руках.

На глазах таял и кабульский дипкорпус. От некоторых посольств остались лишь опустевшие здания. Иные же сократили свой состав до посла и советника. Последний зачастую одновременно исполнял роли дипломата, водителя, курьера, дворника, охранника, повара и собутыльника.

В дипломатическом представительстве Польши я вообще не обнаружил никого, кроме посла.

– Думаете ли вы покинуть Афганистан? – спросил я его.