Сталин и разведка   ::   Дамаскин Игорь Анатольевич

Тем временем Флёров оказался более «настырным». Он направил пять телеграмм, а в мае 1942 года в ГКО на имя Сталина поступило его второе письмо с убедительным призывом немедленно начать работы по созданию отечественного атомного оружия. Он писал:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и все это время я чувствую себя в положении человека, пытающегося головой прошибить стену…

…Знаете ли Вы, Иосиф Виссарионович, какой главный довод выставляется против урана? — «Слишком здорово было бы».

…Если в отдельных областях ядерной физики нам удалось подняться до уровня иностранных ученых и кое-где их даже опередить, то сейчас мы совершаем большую ошибку… На первое письмо и пять телеграмм ответа я не получил.

Это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду, когда удастся решить задачу в Германии, Англии или США. Результаты будут настолько огромны, что будет не до того, кто виноват в том, что у нас в Союзе забросили эту работу…»

Письмо опять попало к Кафтанову, и на этот раз он решил, что настало время доложить его Сталину. Но непосредственно сам делать это он не стал, а направил на рассмотрение Берии как члену ГКО. Тот адресовал его начальнику разведки:

«т. Фитину П. М.!

Прошу проанализировать предложение ученого-фронтовика в совокупности с теми материалами, которые у нас имеются по делу «Энормоз», и доложить к 25.05.42 г.».