Статьи, эссе   ::   Цветаева Марина

Но разве „волчец“ не лучше?» (По хищности, цепкости, волчиной своей сути?)

Дальше:

На желобах,

Как рукава сырых рубах,

Мертвели ветки…

(здесь же):

В запорошенной тишине,

Намокшей, как шинель…

(Это стихотворение «Еще более душный рассвет» — руки горят привести его здесь целиком, как — вообще — изодрав в клочья эти размышления по поводу пустить по книжным рынкам Запада самоё «Сестру мою Жизнь». — Увы, рук — мало!)

Дальше:

У мельниц — вид села рыбачьего:

Седые сети и корветы…

Затем, в чайной:

Но текут и по ночам

Мухи с дюжин, пар и порций,

С крученого паныча,

С мутной книжки стихотворца,

Будто это бред с пера…

Подъезжая к Киеву:

Под Киевом — пески

И выплеснутый чай,

Присохший к жарким лбам,

Пылающим по классам…

(Чай, уже успевший превратиться в пот и просохнуть. — Поэзия Умыслов! — «Пылающим по классам», — в III жарче всего! В этом четверостишии всё советское «за хлебом».)

«У себя дома»:

С солнца спадает чалма:

Время менять полотенце,

(— Мокнет на днище ведра).

В городе — говор мембран,

Шарканье клумб и кукол…

Дальше, о веках спящей:

Милый, мертвый фартук

И висок пульсирующий…

Спи, Царица Спарты,

Рано еще, сыро еще.

(Веко: фартук, чтобы не запылился праздник: прекрасный праздник глаз!)

Дальше, в стихах «Лето»:

Топтался дождик у дверей,

И пахло винной пробкой.

Так пахла пыль. Так пах бурьян.

И, если разобраться,

Так пахли прописи дворян

О равенстве и братстве…

(Молодым вином: грозой! Не весь ли в этом «Serment du jeu de paume».