JК
Таежный тупик :: Песков Василий Михайлович
Страница: 212 из 222Ну все мы были рады, считали, что бог марала послал: и еда, и из кожи – обувка.
– А день печальный...
– Это когда умерла мама. Было это 5 февраля. На шестидесятом году умерла. Считай, от голода прибралась. Был неурожай всего – бог знает что ели. Мама от забот всяких и от голода слегла и подняться уже не смогла. Последние слова её были: «Живите дружно... Ройте ловчие ямы – без мяса не выжить. И обувку из шкур сошьете». Я читала молитвы у ее домовины и год потом, как вспомню, – плачу.
– Кого в семье, помимо матери, ты любила?
– Митя был всеми любимый. Тятя говорил: «Золотой человек – добрый, спокойный...» Мне Митя всё, что заметит в лесу интересное, обязательно показывал. Вместе видели, как прочно сидит на гнезде мамочка рябчиков. Протянешь руку над ней – сидит. Улетит, если тронешь...
– Хранится ли у тебя сейчас что-нибудь на память о близких людях?
– На память о маме и тяте храню этот вот ковшик. А о сестре как память берегу старый холст. Она в больших стараниях его ткала после маминой смерти. А о Мите вот в этой книжке, погляди-ка, хранится у меня крылышко рябчика. Это он мне его подарил – отмечать места в книге, где её надо открыть.
– Вокруг вас в тайге много было всяких зверей и птиц. Кого из них ты больше всего любила?
– Маралов. (Смеется.) Когда попадались в ловчую яму...
– А не припомнишь ли день каких-нибудь не опасных, но больших забот для семьи?
– Однажды мы потеряли счет дням и всполошились: когда праздники, когда будни? Стали всё вспоминать.
– А день печальный...
– Это когда умерла мама. Было это 5 февраля. На шестидесятом году умерла. Считай, от голода прибралась. Был неурожай всего – бог знает что ели. Мама от забот всяких и от голода слегла и подняться уже не смогла. Последние слова её были: «Живите дружно... Ройте ловчие ямы – без мяса не выжить. И обувку из шкур сошьете». Я читала молитвы у ее домовины и год потом, как вспомню, – плачу.
– Кого в семье, помимо матери, ты любила?
– Митя был всеми любимый. Тятя говорил: «Золотой человек – добрый, спокойный...» Мне Митя всё, что заметит в лесу интересное, обязательно показывал. Вместе видели, как прочно сидит на гнезде мамочка рябчиков. Протянешь руку над ней – сидит. Улетит, если тронешь...
– Хранится ли у тебя сейчас что-нибудь на память о близких людях?
– На память о маме и тяте храню этот вот ковшик. А о сестре как память берегу старый холст. Она в больших стараниях его ткала после маминой смерти. А о Мите вот в этой книжке, погляди-ка, хранится у меня крылышко рябчика. Это он мне его подарил – отмечать места в книге, где её надо открыть.
– Вокруг вас в тайге много было всяких зверей и птиц. Кого из них ты больше всего любила?
– Маралов. (Смеется.) Когда попадались в ловчую яму...
– А не припомнишь ли день каких-нибудь не опасных, но больших забот для семьи?
– Однажды мы потеряли счет дням и всполошились: когда праздники, когда будни? Стали всё вспоминать.