Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

Лошадь, у которой была оторвана нога и распорот живот, лежало на дороге, слабо и жалостно подрагивая ногами, культей оторванной - тоже.

Лопатин достал из кобуры наган, обошел лошадь и выстрелил ей в голову.

Девушка, вздрогнув от выстрела, поглядела на затихшую лошадь, вздохнула, подняла с дороги санитарную сумку, отерла ее полой шинели и стала озабоченно шарить внутри.

- Не побился, - образованно сказала она, вынимая из сумки пузырек и встряхивая его. - А я боялась - побился.

- А что это? - спросил Лопатин.

- Мыльный спирт. В Одессе, в аптеке достала. Для волос, а то никак не промоешь.

- Пошли, - сказал Лопатин.

- Давайте пулеметы возьмем, - сказала девушка.

Он забыл, а она помнила.

Вывалившиеся из брички пулеметы лежали тут же, среди разбросанного на дороге сена.

Девушка взвалила себе на плечо один. Лопатин взялся за другой, но ему мешала левашовская шинель.

- А вы наденьте на себя вторую шинель, - посоветовала девушка.

Лопатин натянул левашовскую шинель поверх своей, поднял и взвалил на плечо пулемет.

До посадок оставалось метров двести открытого места.

- По нашему батальону бьют, - сказала девушка, посмотрев в ту сторону.

У Лопатина знакомо засосало под ложечкой - дымы разрывов поднимались там, где через считанные минуты предстояло очутиться им обоим.