Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

И, только сказав это, понял,что надетая сверху шинель была его собственная.

- Вот принес вам, - сказал Лопатин, стаскивая ее.

- Только за этим и лезли? - Левашов принял из рук Лопатина шинель и положил ее рядом с собой в окопе. - Садитесь пониже, а то пилотку продырявит! Садись, садись, - вновь, как вчера, переходя на "ты", нажал он на плечо Лопатина. - Пришел посмотреть, чем дышим? До самых главных людей сейчас все равно не доберешься. - Он кивнул на стоявшую впереди стену дыма. - Главные - на переднем крае лежат. А все остальное, до Владивостока, - подсобное хозяйство. И мы с тобой - тоже.

Он испытывал симпатию к добравшемуся-таки до него Лопатину.

- Румын двух для тебя имею, - скатал он гостеприимно. - Хочешь поговорить?

- А что за румыны?

- Подносчики снарядов с немецкой батареи, что мы утром захватили. Сами руки подняли и разрешения попросили из своих же пушек по другой немецкой батарее вдарить. Сказами, что расположение знают, были на ней.

- Ну и как?

- Весь боекомплект выстрелили! Остальных пленных в дивизию отправил, а этих задержал. Хочу ночью с ними поговорить. Обижает меня, что мало к нам с оружием в руках переходят. Где же, думаю, пролетарская солидарность, в которую столько лет верили и которая у меня лично из веры и сейчас еще вся не вышла? Или мы в розовом свете на жизнь смотрели, или положение наше настолько тяжелое, что у людей кишка тонка на нашу сторону перейти, или уж не знаю что! Думаю про это, из головы не выходит.