Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

- Карпов, Кавтарадзе... - под нос бормотал он. - Колоколов, Корниенко... Вот - Ковтун! Выбыл, отгрузили. Ковтун - плечевое, пулевое. Ваш?

- Наш.

- Отгрузили. Кто дальше? Муратов?

- Мурадов, - поправил Левашов.

- Все равно на "м", - сказал врач и опять начал перелистывать книгу. Полковник Мурадов. Ранение в область кишечника. Ваш?

- Мой, - сказал Левашов.

- Тоже отправлен. Этого помню. Тяжелый. Кто еще?

- Переверните обратно на один лист, - сказал Левашов, - на "л" посмотрите. Лопатин.

Лопатина в книге не было.

- Когда отвалит эсминец?

- А это уж нам неведомо, - сказал врач. - Мы отгрузили - и все! А когда отплытие? - Он пожал плечами. - Это и говорить не положено. Этим немцы интересуются!

- А это точно, что вы их обоих отправили? - строго спросил Левашов.

- Вы что, смеетесь? - обиженно сказал врач. - Будите людей, вам по-человечески объясняют, а вы начинаете дурака валять! Вы что, выпили, что ли?

- Я не выпил, - вдруг обидясь, крикнул Левашов: у себя в полку за все эти тяжкие сутки он не взял в рот ни глотка, а про выпитый у Бастрюкова стакан забыл, словно его и не было. - Я не выпил. Я в бою был. Устал. Соображаю плохо. Почему вы смеете говорить мне, что я выпил?

- Не шумите, - примирительно, но твердо сказал врач. - У вас нервы, у нас нервы. Вы их на немцев и румын расходуйте, а на меня нечего! Сказал, что отправил ваших товарищей, значит, отправил.

- Извиняюсь. - Левашов показал на стоявший на подоконнике графин.