JК
Так называемая личная жизнь :: Симонов Константин
Страница: 292 из 822И голос, в котором вместо прежних медных труб осталось одно рыдание, и неправдоподобно худая фигура, и постаревшее лицо, которым он, как слепой тыкался сейчас в лицо Лопатину. И все-таки это был он, именно он - Слава, Вячеслав Викторович, старый товарищ и одно время, в их литературной молодости, даже покровитель Лопатина, человек, с которым он и хотел и боялся встретиться здесь, в Ташкенте.
- Я вчера принес Петру Федоровичу стихи для вашей газеты и узнал, что ты приезжаешь, и он великодушно согласился взять меня с собой, - продолжая держать за плечи Лопатина своими тоже не прежними, неуверенно подрагивающими руками, говорил Вячеслав Викторович, стараясь усилить свой голос до знакомых медных труб. - И надеюсь, что мы поедем отсюда прямо ко мне и ты будешь жить у меня, сколько тебе заблагорассудится.
- В офицерском общежитии по телеграмме редакции место оставлено, выжидательно сказал Губер.
- Петр Федорович, - снова стараясь дотянуть голос до прежних медных труб, сказал Вячеслав Викторович, - я уже просил вас не упоминать об этом общежитии.
- Докладываю обстановку, как она есть, - с оттенком досады сказал Губер.
- Я тебя очень прошу, только у меня. - Вячеслав Викторович повернулся к Лопатину и снова положил ему на плечи свои подрагивающие руки. - Я не понимаю вообще, о чем мы тут разговариваем?
И хотя он произнес последние слова с вызовом, в вызове этом было что-то неуверенное, похожее на просьбу о прощении, хотя Лопатину нечего было ему прощать.
- Я вчера принес Петру Федоровичу стихи для вашей газеты и узнал, что ты приезжаешь, и он великодушно согласился взять меня с собой, - продолжая держать за плечи Лопатина своими тоже не прежними, неуверенно подрагивающими руками, говорил Вячеслав Викторович, стараясь усилить свой голос до знакомых медных труб. - И надеюсь, что мы поедем отсюда прямо ко мне и ты будешь жить у меня, сколько тебе заблагорассудится.
- В офицерском общежитии по телеграмме редакции место оставлено, выжидательно сказал Губер.
- Петр Федорович, - снова стараясь дотянуть голос до прежних медных труб, сказал Вячеслав Викторович, - я уже просил вас не упоминать об этом общежитии.
- Докладываю обстановку, как она есть, - с оттенком досады сказал Губер.
- Я тебя очень прошу, только у меня. - Вячеслав Викторович повернулся к Лопатину и снова положил ему на плечи свои подрагивающие руки. - Я не понимаю вообще, о чем мы тут разговариваем?
И хотя он произнес последние слова с вызовом, в вызове этом было что-то неуверенное, похожее на просьбу о прощении, хотя Лопатину нечего было ему прощать.